24 августа после продолжительной болезни скончалась Л.В.Шапошникова, генеральный директор МЦР, личность неординарная и целеустремленная, оставившая яркий след в науке, искусствоведении, обладатель многих титулов, званий, наград и премий, общественный деятель и писатель. Безусловно, Шапошникова сыграла огромную роль и в Рериховском Движении и имела как сторонников, так и оппонентов. Лично я не являюсь сторонником политики, которая проводилась руководителем МЦР, политики разъединения, полновластия и, часто, лицемерия и шельмования неугодных. Мое мнение основывается на внешних действиях центра, созданной им информационной атмосфере и сформированному отношению к своей деятельности со стороны общественности и групп других рериховцев, не согласных с политикой МЦР.
Про шельмование неугодных я уже упоминал на страницах блога, публикуя материалы известного историка и журналиста А.Н. Анненко. Алексей Николаевич давно известен в кругах Рериховского Движения, работал в МЦР руководителем пресс-центра по приглашению Л.В. Шапошниковой, знает всю «кухню» центра изнутри. За свою позицию по многим вопросам, касающимся Наследия Рерихов, был зачислен в стан врагов МЦР и подвергается всяческой дискредитации со стороны центра и его сторонников. После смерти Л.В. Шапошниковой на просьбы высказать свое мнение Алексей Николаевич написал статью, которую я представляю ниже полностью (источник).
Алексей АННЕНКО
МАРГИНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР РЕРИХОВЦЕВ: УШЁЛ ПАСТЫРЬ
Когда-то в одной из своих публикаций, обращаясь к Людмиле Васильевне Шапошниковой, в частности, писал: «Не являюсь ни Вашим, ни МЦР «врагом». Более того, я Вас знаю, люблю и жалею. Рассудку вопреки, как говорится…» В моем отношении к недавно ушедшему человеку – индологу, писателю, лауреату Международной премии имени Джавахарлала Неру, заслуженному деятелю искусств России, создателю Международного центра Рерихов – были разные периоды. В юности она оказала на меня сильнейшее влияние – над ней реял ореол бесстрашной исследовательницы Востока, её замечательные книги об Индии волновали, общение подкупало простотой. Мы встречались в застольях, где человек открывается и становится ближе, бывал у нее в гостях, она отвечала на мои письма, одним словом, была одним из «маяков» на жизненном пути. Нас сближал интерес к наследию Рерихов, и в этом отношении для меня она была тогда авторитетной личностью. Мы же сами себе творим легенды, закрывая глаза на то, что этому мешает. И, ох, как переживаем, сопротивляемся, когда они рушатся под светом реальности. Тот образ не растаял в моей памяти.
Некоторые настораживающие факты известны мне были с тех, советских времен. Бывает, помочь нельзя, только диковинно и жалко человека. Да и неважным кажется, лишь бы не мешало делу. А вот с этим как раз и не вышло. Она настойчиво приглашала меня работать в МЦР. Я отказывался. Наконец, когда после долгих уговоров, согласился, выдержал недолго. Как и предполагал, проявилась кардинальная несовместимость взглядов на методы действия. Мирно расстались. В 1998 году я вновь написал ей личное письмо на домашний адрес, где высказал свое несогласие с ее действиями. Обращаю внимание – действиями, а не личностью. Вместе с тем, я писал: «Мое безграничное уважение к Вам, помимо властных полномочий, никогда не иссякнет…». Сейчас, когда Людмилы Васильевны не стало, я вновь ощутил двойственность образа этого человека, той замечательной личности, которой она могла бы остаться в истории, если бы не поддалась на седьмом десятке лет жизни злому очарованию власти.
Ко мне в эти дни обращаются с вопросами, спрашивают мое мнение. Не вижу причин, необходимости менять свою ориентацию, как это сделали недавно некоторые любители побакланить. То, что я хотел сказать о Л. В. Шапошниковой и её действиях, я сказал еще при жизни. Теперь, когда её не стало, перечитал. От своего мнения не отказываюсь. Нельзя распространять или защищать светлые идеи с помощью подлога, агрессии, лжи и лицемерия. В этой публикации я собрал выдержки из нескольких статей, добавив несколько строк, раскрывающих, в частности, эвфемизм в одной из публикаций: «микро-сталин в юбке».
Однако, повторю, вслед ушедшей: «Я Вас знаю, люблю и жалею. Рассудку вопреки, как говорится…».
***
«- Слушай, амма, я спою песню… — Нельдоди сдвинул путукхули на одно плечо.
О-о-о-о ! – пронеслось над священной рощей. И поплыла гортанная древняя мелодия. Сидевшие вокруг оживились и, улыбаясь, смотрели на меня.
— Это песня для тебя, — сказал Мутикен. – Подарок от тода.
Таких щедрых подарков я еще не получала.
Нельдоди пел:
«Ты пришла из России,
Ты пришла в большие горы Нилгири.
Ты обошла все земли тода,
И все храмы видела близко –
И поэтому ты знаешь нашу правду, нашу веру.
Ты должна рассказать о нас,
И мы просим тебя об этом».
И я рассказала. Потому что, когда тебя просят об этом друзья, нельзя отказываться…»
Так заканчивается книга «Тайна племени голубых гор» Людмилы Васильевны Шапошниковой. «Амма» на современном языке древнего племени тода означает – «мать». Так называли (иногда добавляя имя – амма-Людмила) автора, несколько месяцев прожившую в одном из интереснейших и изолированных племён Индии. В своей книге она описала традиции, обычаи, легенды и предания тода, рассмотрела проблему их происхождения.
Это была не первая книга учёного-индолога. Её первые – «По Южной Индии», « Парава – «летучие рыбы» и последовавшие затем – «Дороги джунглей», «Годы и дни Мадраса», «Австралоиды живут в Индии», «Мы – курги» принесли ей известность не только среди специалистов, но и многочисленных читателей. Они были написаны ярким, образным, живым языком. Она писала о том, чему была свидетелем со свойственным ей литературным талантом. Рассказывала о племенах, сохранивших древний уклад в атомном веке. О жизни, которую в других случаях можно реконструировать только по находкам археологов. А она сама жила среди людей, которые, например, не знают колеса. Они видели автомобили, но колеса им не нужны, они прекрасно обходятся без них…
В некоторых книгах содержались сведения, которые были тогда в советском пространстве под негласным запретом. Например, в книге «Годы и дни Мадраса» можно было впервые прочитать о нашей выдающейся соотечественнице Елене Петровне Блаватской, о городе Ауровиле, посвящённом индийскому мыслителю Ауробинду Гхошу, олицетворяющем единство народов Земли…
Её путь в Индию лежал через учебу в Московском университете, защиту кандидатской диссертации «Борьба рабочего класса Индии за руководящую роль в национально-освободительном движении», преподавательскую работу в Институте стран Азии и Африки МГУ. Эти вехи были необходимы, но её интересы были гораздо шире рамок диссертации. И эти интересы не замедлили проявиться в написанных ею книгах.
Индия для русского человека всегда была особенной страной, далёкой и в то же время близкой страной чудес и загадок. «Тянется сердце Индии к Руси необъятной. Притягивает великий магнит индийский сердца русские. Истинно «Алтай – Гималаи» – два магнита, два равновесия, два устоя. Радостно видеть жизненность в связях индо-русских…». Так писал наш выдающийся соотечественник Николай Константинович Рерих.
Интерес к Индии появился у Людмилы Васильевны ещё в детстве. Однажды она сказала мне, что помнит даже, с чего началось. «Можете, как историк, датировать? – спросил я, улыбаясь. «Да, могу, – ответила Людмила Васильевна. – Началось, как я теперь понимаю, после того, как прочитала «Рикки-тикки-тави».
Эта изящная, мудрая история о храбром мангусте, защитнике индийской семьи, победителе злого Нага-змея, изложенная Редьярдом Киплингом, стала для будущего индолога вратами в Индию. И в отличие от писателя, считавшего, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток», подтвердить на своём творческом пути «жизненность в связях индо-русских» (Н. К. Рерих). Также по её признанию, одним из любимых писателей в юности был для нее Миклухо-Маклай. Не берусь утверждать, что его пример стал определяющим, но прослеживается весьма прямая аналогия…
Много времени проведя в Индии, Людмила Васильевна не могла не встретиться с «Державой Рериха», мало известной тогда на Родине, но глубоко почитаемой в Индии. Из её публикаций мы впервые смогли узнать о совсем неизвестных страницах жизни Николая Константиновича и его семьи в Индии. Более того, с рюкзаком за плечами и с фотоаппаратом в руках Людмила Васильевна прошла по пути Центрально-Азиатской экспедиции уже в наши дни. Результатом стал фотоальбом «От Алтая до Гималаев». На фотографиях можно было увидеть места, по которым проходила знаменитая экспедиция. На многих из них открывались пейзажи известные нам по полотнам знаменитого художника. Изучение жизни и творчества семьи Рерихов, её публикации поставили Людмилу Васильевну в ряд наиболее авторитетных исследователей рериховского наследия. В 1974 году она приняла активное участие в подготовке и проведении на наиболее высоком уровне в нашей стране 100-летия со дня рождения Н. К. Рериха. Вместе с биографом художника Павлом Фёдоровичем Беликовым стала научным консультантом первого документального фильма «Рерих». Юбилей этот стал во многом переломным в отношении к художнику на его Родине.
В 1976 году в Новосибирске состоялись первые всесоюзные «Рериховские чтения», на которых она сделала доклад «Научная деятельность Н. К. Рериха в Индии». Тогда мы и познакомились. И с того времени она вошла в мою жизнь, как пример человека чуткого, душевного, беззаветно преданного служению делу. Нас познакомила художница из Академгородка. Я уже знал об обстоятельствах её знакомства с Людмилой Васильевной и хочу привести их, как характерный пример отношения к людям. «Я тогда работала у археологов, — рассказывала мне художница. – И однажды, неважно уж сейчас отчего, но меня довели до слёз. Вышла в коридор. Стою у окна, плачу. И вот проходит женщина, не из нашего института, остановилась и давай меня успокаивать. Разговорились. Оказалось – индолог из Москвы, в командировке у нас. Казалось бы, хлопот своих полон рот, какое ей дело до меня, ан нет – остановилась. Теперь-то я знаю, какой Людмила Васильевна сердечный человек, а тогда она меня просто из шока вывела…»
После многолетнего знакомства, могу утверждать, что для её отношений с людьми характерны спокойная уверенность и естественность. Будь это индийский абориген, сибирская художница или всемирно известная персона, она со всеми найдёт общий язык, не подлаживаясь, сохраняя собственное «я». (Кстати, если она прочитает эти заметки, то уверен, ей не совсем понравится определение рубрики – «Персона», поскольку она не любит громких слов. «Ну, вот ещё – персона!» — возможно, скажет она. И не потому, что не знает себе цену. Просто некоторая высокопарность этого определения чужда Людмиле Васильевне). Не удивительно, что когда она побывала вновь в племени Голубых гор, первый встреченный ею тода, заплакал от радости…
Мне вспоминается вечер в квартире Людмилы Васильевны на проспекте Вернадского. Начало восьмидесятых годов. Мы с Кириллом Беликовым (сыном выдающегося рериховеда П. Ф. Беликова) пришли к ней после встречи с находившимся тогда в Москве Святославом Николаевичем Рерихом. Среди прочего зашёл разговор о «пророках», «чудотворцах», «посвящённых», которые не переводятся на просторах матушки-России. «Да, — сказала Людмила Васильевна, — стоит мне только намекнуть о «посвящении», как вокруг моей многоэтажки хороводы закрутятся «приближённых» фанатиков…»
В одном из писем ко мне Людмила Васильевна писала: «Вы абсолютно правы, что одними книгами Ж. Э. («Агни-Йога или Живая Этика», – А. А.) ограничиваться нельзя. В конечном итоге, Ж. Э. – это обобщение богатейшего человеческого опыта. А этот опыт, вне всякого сомнения, присутствует у таких писателей, как Лев Толстой, Достоевский, Гессе, Уайдлер. Можно перечислить еще многих… И посему читайте, наблюдайте и думайте. Приверженность любой теории предполагает убеждённость. А эту убеждённость даёт нам «древо жизни». Отринувший это «древо жизни» превращается в фанатика. А это до добра никогда не доводит. Вы сами знаете, как высоко ставили Рерихи искусство во всех формах в познании Истины. Именно в познании. Истина требует познавания, а не слепой веры. А это познавание происходит в нашем трудном и тяжёлом физическом мире, всё разнообразие и богатство которого мы должны принять и постичь…» Замечательные строки!
Уже много лет Людмила Васильевна Шапошникова возглавляет Музей имени Н. К. Рериха в Москве. Именно она привезла из Индии в Россию драгоценное наследие семьи Рерихов, которое передал Святослав Николаевич Рерих. Их связывали многие годы дружбы. «Моё индологическое призвание сыграло немаловажную роль в развитии нашей дружбы, — вспоминает она. – Ещё до нашего знакомства ему были известны мои книги об Индии… Моя увлечённость этой страной ему очень импонировала…» Именно Святослав Николаевич был инициатором привлечения Людмилы Васильевны к руководству Музеем. Я уверен, что решение возглавить столь масштабную организацию далось ей не просто. Много лет она занималась наукой, преподаванием, писала замечательные книги – находилась на вершинах духовного, творческого созидания. Совместить это с вхождением в плотные функционально-бюрократические слои деятельности – очень сложная задача. Фактически – жертва. Она решилась на это.
Можно с уверенностью сказать, что все построения, связанные с деятельностью Музея имени Н. К. Рериха, были осуществлены благодаря самоотверженности и творческой самоотдаче генерального директора.
***
И, вместе с тем, эти годы явили миру новую Шапошникову. Теперь, когда она ушла, можно вывести некоторые предварительные итоги. Когда в 1982 году она говорила нам с Кириллом Беликовым о толпе фанатиков и приспособленцев, которые закружатся около нее, я подумал, что она шутила. Но в память врезалось. Впоследствии пришлось убедиться, что это была не шутка, а мечта неудовлетворенного самолюбия. Когда обстоятельства изменились, так и случилось…
Идея, теория, доктрина, преисполненные, быть может, глубочайшего смысла и огромного значения, теряют ценность, когда люди видят, как проповедник высокой идеи использует ее как жалкую ширму, за которой не дела делаются, а делишки обделываются. И его личность и жизнь свидетельствуют против его идей, против силы и жизненности учения, которое он исповедует.
На это, среди прочих, на мой взгляд, повлияли три фактора. Первый был связан с непреложным обстоятельством, когда при подходе к духовным учениям вся внутренняя сущность человека, его качества, выявляются с особою силою. Так случилось с Л. В. Шапошниковой после знакомства с Живой Этикой. Проявились – непомерная гордыня, тщеславие, самость, ловко скрываемые за внешней простотой отношений. Лукавая мысль: «Знаю то, что не дано обыкновенным людям!». На этом ломаются многие. А если они получают власть, то происходит перерождение личности. Появляются Кальвины, которым не важно веришь ли ты в Христа, главное – верить в Христа и христианство, как учит Кальвин. Сервет любил Христа, но писал о нем не так, как учил Кальвин. Поэтому был сожжен на костре. Если бы мы жили в средневековье, то Людмила Васильевна отправила бы С. Р. Аблеева, В. А. Росова, Н. Е. Самохину (Ковалеву) и других «лже-рериховцев» на костер. Они писали о Рерихе не так, как хотелось Шапошниковой.
Второе обстоятельство вытекало из особенностей её личной жизни в связи с нетрадиционной половой ориентацией, практически не скрываемой. И как бы не замечаемой окружением. Все это, на мой взгляд, было бы совершенно несущественно, оставалось бы диковинкой-чертой частной жизни, в которую грех вмешиваться, если бы Людмила Васильевна Шапошникова не претендовала на роль духовного и общественного лидера.
«Величественный венец женщины, – говорил С. Н. Рерих, – быть прекрасной матерью и дать детям устремление к совершенствованию, к прекрасному…». Она была лишена такой возможности. В жизни Людмилы Васильевны большое значение имели женщины, к которым она испытывала романтические чувства. И которые, в свою очередь, оказывали влияние на её деятельность. Одна из них провела всю работу по организации МЦР, другая, став отвергнутой, даже обнародовала их отношения начального периода МЦР в книге, которую Людмила Васильевна приказала скупить и уничтожить, но не удалось. Пришлось писать статью, оправдываться, «переводя стрелки» на якобы «плагиат». Как и всякий человек «не как все», с аномалией в глазах общественного мнения, Людмила Васильевна, хоть и отчасти бравировала этим, неминуемо страдала комплексом неполноценности. И поэтому всю жизнь доказывала себе и окружающим, что она – Личность. В этом она преуспела. Достаточно вспомнить, как она «вила веревки», «держала в шорах» своих формальных начальников-мужчин в МЦР, невзирая на их звания и высокие должности, делая их сообщниками в нечистых играх, не говоря уж о своих подчиненных.
Я пишу об этом потому, что на одном рериховском сайте недавно появилась статья «Религии мира – о гомосексуализме», в комментариях к которой писали: «И Рериховское сообщество просто обязано проявить определённую активность не просто в сопротивлении, но, прежде всего, в просветительской работе о пагубности этого отклонения от «образа божьего подобия», коим провозглашён был человек, а данная статья – хорошее подспорье в этом…». Призыв обратиться на себя, на лидера РД, прежде, чем обличать и учить других, был удален. Примечательно, что там же, после кончины Л. В. Шапошниковой, сначала выложили извлечения из книги «Я – Шапошникова», сделанные А. В. Владимировым, но публикация провисела недолго и была удалена по причине: вредит единению вокруг МЦР. Как будто единство на почве лицемерия может принести пользу.
Третьим фактором было то, что в своих действиях, несмотря на знакомство и рассуждения о Живой Этике Рерихов, Л. В. Шапошникова, бывший секретарь парткома, осталась верной представлению о партийной этике, впитанному на постах в рядах КПСС. Понятия о морали и этике она связывала только с устоявшимся представлением, что всё является благом для достижения цели группы (партии), которую она создала. И, следовательно, всё, что служит её интересам – обман, фальсификация, нечистые деньги, подлоги, использование административного ресурса – морально и оправданно из «высших соображений». Это заблуждение еще не раз проявится в действиях её воспитанников.
Три этих обстоятельства, помноженные на заслуженный романтический имидж индолога, обладание властью и сфабрикованные обманом «документы», создали гремучую смесь, явление, которое плачевным образом сказалось на судьбе рериховского наследия в России за последние двадцать пять лет. Еще 26 июля 1991 года в газете «Московский художник» вышла статья искусствоведа Александры Юферовой, председателя ревизионной комиссии Советского фонда Рерихов, под показательным названием «Фонд Рерихов или Шапошниковой?».
***
Всякое общественное движение, в основе которого лежит великая идея, переживает расцвет, дробление и увядание в деятельности последователей. Достаточно посмотреть на историю буддизма, христианства, теософии, коммунизма, масонства. Идеей начинают прикрывать те или иные собственные интересы. Однако это не значит, что великие идеи, лежащие в их основе, мельчают. Как писал Н. А. Бердяев: «Масонство есть форма тайного общества, которой пользуются все силы, все партии для осуществления своих целей, как злых, так и иногда добрых».
Известно, что Международный центр Рерихов находится в усадьбе, принадлежавшей видному масону Фёдору Лопухину. С Рериховским движением в этой усадьбе происходит то же, что произошло с масонством. Исповедуют ли там вечную, в том числе масонскую, идею свободы, равенства и братства? Нынешние обитатели этой усадьбы как раз демонстрируют то положение, когда великая идея увядает в деятельности её последователей. Ещё недавно понятие «рериховцы», например, в очерках Инги Карклиня «Капли живой воды» о членах Латвийского общества Рериха, олицетворяло людей высокого духовного полёта. На наших глазах, буквально за недолгие годы существования МЦР, это понятие померкло в условиях безнравственной диктатуры, духовного лицемерия и меркантильных интересов. Исчезло воодушевление при произнесении слова «рериховцы», и только «эмцеэр-овцы» не хотят этого замечать.
Почему не хотят? Потому что не могут. Стефан Цвейг в очерке «Мери Бейкер-Эдди», об основательнице религиозной организации «Christian Science», писал: «Повсюду в мире, в каждом городе, в каждой деревне существует такая разновидность людей со смутно-религиозным мироощущением, которых среди их трудовых будней до самой глубины души захватывает тайна земного существования, людей, склонных к вере, но недостаточно сильных, чтобы создать собственную веру. Этот род людей, обычно чистосердечных и трогательных, но часто слабых, бессознательно требующих себе посредника, который бы направлял их и руководил ими, повсюду и всегда даёт лучшую почву для всяких новых религиозных сект и учений. Кто бы они ни были, оккультисты, антропософы, спириты, последователи «Christian Science», толкователи Библии или толстовцы, всех их объединяет единая метафизическая воля, смутное влечение к «высшему смыслу» жизни; все они поэтому становятся благодарными и покорными учениками тех, кто творчески или шарлатански культивирует в них мистическую, религиозную силу…».
К таким людям нужно отнести преобладающую часть рериховцев. И современный вождь их известен. Но это же не значит, что исчезли истинные ценители Рериховского наследия, рериховцы Идеи. Дело не в том, что кто-то называет Рериха масоном, беда в том, что защищая Рериха неумно, обществу демонстрируется низкий уровень культуры, знамя которой Рерих требовал держать высоко.
***
Обескураживает неприкрытое высокомерие, проявляемое некоторыми рериховцами к окружающим.
Да, мало кто читал «Криптограммы Востока». Но земная жизнь наша будет оцениваться не за то, что мы читали книги Живой Этики, знали творчество Рериха, были членами рериховского общества, ставили подписи под письмами в защиту, а за то, вошли ли этические принципы Рерихов в образ нашей жизни. И я не думаю, что рериховцы имеют в этом преимущество перед теми, кто ориентировался на другие, аналогичные этические системы.
Если рериховцы и отличаются, то какой-то необъяснимой псевдозаботой о «только подошедших» и «неокрепших сознаниях». У прочитавших несколько книг, чаще всего «Грани Агни-Йоги», уже всё в порядке, они уже якобы различают, где добро и где зло, а вот «людишкам» вредно читать неположенное, или к чему-то неположенному стремиться.
Напомню уважаемой N, что в тридцатые годы прошлого века в среде русской эмиграции читали солидные журналы «Современные записки», «Иллюстрированная Россия», «Путь», «Новый град» и другие. Среди этих других был малоизвестный и малотиражный «Оккультизм и Йога», занимавший примерно ту же нишу, что и «НЛО». Однако Н. К. и Е. И. Рерихи не только читали его, но и печатали в нём свои произведения. А Елена Ивановна отвечала на вопросы «только подошедших».
Статья «Чудесное в жизни Николая и Елены Рерих» в «НЛО» по сравнению, например, с докладом Л. В. Шапошниковой на последней конференции в МЦР, гораздо полезнее для общества и выше в научном отношении. Доклад полон наукообразных вымыслов, давних выдумок автора, поданных в высокопарной манере «посвящённого». Сотканная из противоречий смесь вульгарно-материалистических новаций (вроде «оземления») и голословных утверждений, «революционный» пересмотр всей духовной истории человечества, где между Христом и Е. И. Рерих образуется провал, умаление Н. К. Рериха до роли одного из учеников своей жены, ни у кого почему-то не вызвали протеста, никто почему-то не выступил с «Открытым письмом». Между тем, сообщение «Земной творец космической эволюции» было бы уместно на «радении» в честь святой, как «Житие Елены Рерих», но конференция претендовала на статус научной, а не богословской. Е. И. Рерих проявила себя великой личностью земного плана. Духовный опыт её уникален, и нужна тончайшая деликатность в попытках использовать его с помощью прочтения и толкования текстов. В чём же должны следовать её примеру, как «окосмичиваться», так и осталось неясным…
Появление очередного «Открытого письма» – следствие навязанного Рериховскому сообществу порочного мировоззрения: «иметь», а не «быть», если вспомнить анализ Э. Фромма, посвящённый проблемам современной цивилизации, в котором повторены мысли Н. К. Рериха. «Жажда обладания и мирная жизнь исключают друг друга», – пишет Фромм. Руководство МЦР не устаёт с гордостью повторять, что всё время воюет. «Двадцать лет борьбы и побед» называется выставка в Центре-Музее имени Н. К. Рериха. С ума сойти! С кем борются и кого победили? С того времени, как Советский фонд Рерихов переформатировали в МЦР, нам демонстрируется модус потребления и обладания, а не модус бытия в рериховском космосе.
СФР должен был стать камертоном Культуры страны, камертоном для всех культурных, высокообразованных людей. Здесь должен был быть оазис подлинной, не навязываемой, духовности, к которому стремились бы ищущие чистого источника. На Рериховское движение, на его представителей, пусть и немногочисленных, должны были бы равняться лучшие люди времени.
Однако, начались все эти тривиальные кампании за «правообладание», за материальную собственность (а ведь известно, что людей в России портит квартирный вопрос), «огораживания», «защита» того, что по определению не может принадлежать ни частному лицу, ни организации. Время становления МЦР совпало с приватизацией в России. Кто-то «прихватизировал» заводы и пароходы, а руководство МЦР – часть наследия Рерихов.
Был взят курс на назойливое навязывание своих представлений о тонких духовных понятиях. Один за другим стали появляться сборники «Защитим имя и наследие Рерихов», в которых недвусмысленно заявлено об исключительном праве МЦР на Рериховское наследие. Так сказать, о праве на собственность. Можно ли представить сборники «Защитим имя и наследие Пушкина… Владимира Соловьёва… Толстого… Бердяева… Флоренского… Ильина… Даниила Андреева…»?!
Можно ли представить, чтобы на Марину Цветаеву за книгу «Мой Пушкин» в 1937 году набросились общественники-пушкинолюбы? А на Владимира Росова, написавшего своеобразный труд, который можно условно назвать «Мой Рерих», где поделился своим видением Рериха-геополитика, набросились люди, которые и сотой доли не знают о Рерихе того, что знает Росов. Я уже писал об исследованиях В. А. Росова, у меня «другой Рерих» – Махариши с душой великого романтика, художественная натура; главное — в XX веке не было более яркого примера Любви двух великих сердец друг к другу и к человечеству. Но нельзя не отдать должное подвижнической деятельности рериховеда-труженика. Я благодарен ему, что он прибавил мне знаний о «Моём Рерихе». И он не один в рериховском сообществе среди тех, кто живет в процессе узнавания Рериховского наследия и ознакомления с полученными результатами других. А не в догме обладания. К счастью, подлинных ценителей немало. Было бы их больше, если бы не руководство МЦР. Оно показало в случае с В. А. Росовым молодым учёным-гуманитариям, что их ожидает, если они возьмут темой своих исследований Рериховское наследие. Сейчас пытаются сделать то же с работниками средств массовой информации.
А что мы видим в модусе обладания? За без малого двадцать лет никому из тех, кто работает в МЦР, находящимся на расстоянии протянутой руки от сокровищ (возьми и поделись!), не дали выпустить хотя бы небольшую книгу. Выходят только пухлые сочинения директора и о директоре. (Один написал правдивую книгу, когда оказался за стенами МЦР. Но тему взял не ту, что хотелось бы директору и был ошельмован). В чём причина? Да в том, о чём много говорится в Живой Этике – самость, самость человека и руководителя.
«Самое страшное для человека – это те «собственные убеждения», которые легко превращаются в предубеждения и претендуют на исключительное познание «всей истины». Такая закоснелость человеческого сознания давно не даёт возможность взглянуть человеку дальше «дома земного», если даже он говорит о «небесном». Все «небесные» дела он мыслит поставить к решению своих, чисто земных позиций, все возможные их вариации он представляет со своей точки зрения, не допуская иных», — писал П. Ф. Беликов.
И такая закоснелость оказывает влияние на всю деятельность МЦР, заражая пространство вокруг себя эгоизмом собственника.
Поднятая ими волна даёт свои круги. И вот уже их практика получает широкое распространение, возникают требования – «лучше не касаться имени Рериха…». Интересно спросить: а какое право кто-то имеет на запрет? И как же должны распространяться сведения о семье Рерихов? Через труды Л. В. Шапошниковой? Но они велеречивы, малодоступны и дороговаты для «людишек». А среди них – потенциальные Беликовы, и, возможно, знакомство с Рерихом в журнале «НЛО» послужит для них творческим импульсом, приведёт к новым взглядам на жизнь. Взглядам, в которых, например, любовь к Рериху – процесс собственного бытия, а не результат обладания. Николай Константинович всю жизнь не только выступал против потребительского отношения к миру, но и созидательно действовал, творил, а не занимался присвоением.
***
Еще в 2005 году я предлагал Вам: «Людмила Васильевна, впереди у Вас знаменательный рубеж – 80-летие. Для того, чтобы встретить его достойно – уйдите со своих административных постов. Возьмите пример с Бориса Николаевича Ельцина. Да, может быть он не очень духовный человек, больше практический, и разное к нему отношение, но отдадим должное – он совершил поступок, отдав власть. Пойдите даже дальше его – не назначайте преемника. Вы уже давно ничего не решаете. Все решает «Хорш», наш российский (пока – до 35 года). Прислушайтесь к тому, что говорят даже Ваши сторонники, как они видят Ваше положение:
«Я думаю, что Людмила Васильевна по достоинству использует свою маленькую планету. Помните песню: «Мне сверху видно все, ты так и знай». Так вот Людмила Васильевна всех разоблачит, кто что-то украл или забрал…» (Л. А. Голубенкова, Москва. Выставка на «круглом столе». См. «В защиту имени и наследия Рерихов». М., 2002, с. 334). И она же «очень благодарна тем людям, которые делают свое дело очень скромно. Например, передо мной сидит Борис Ильич Булочник. Мы ему в ноги должны поклониться, так он много хорошего сделал…» (там же).
Вы, Людмила Васильевна, уже давно для публики являетесь тем «агитатором, горланом, главарем», о котором писал Маяковский. Правда, я думаю, если бы Л. А. Голубенкова заглянула в список учредителей Благотворительного Фонда имени Е. И. Рерих, то увидела бы, что напрасно она проводит различие между названными ею лицами. Есть основания предполагать, что двое Булочников, двое Моргачевых и Шапошникова со Стеценко и являются видимой частью явления, которое я и называю – «коллективный Хорш Наш Российский».
Вы уверили себя, что Ваши действия во имя Общего Блага. Если это так, то в этом Ваша личная трагедия… На самом деле, Ваша деятельность нанесла сильнейший незаслуженный ущерб нравственному облику последователей Рерихов («рериховцев») в общественном сознании в нашей стране. В общем-то, если представить фантастические весы, на одной чаше которых все Ваши административные достижения, а на другой – урон, нанесенный Вами положению рядовых последователей Рерихов в России, то последняя – перевесит.
Отказавшись от постов, Вы получите возможность проверить дееспособность структуры, построенной Вами. Если Вы не единственная пружина, то она будет действовать. Если Вы – единственная, то она преобразуется. Вы даже, предполагаю, мешаете тем, кто стоит за Вами и здоровым силам в Рериховском сообществе найти взаимопонимание. Взаимный разумный компромисс и понимание во имя того, чтобы Наследие Рерихов обрело, наконец, свое достойное положение в России. Вы-то останетесь в истории своими делами…
Уйдите с административных постов. Вы получите возможность увидеть настоящие лики Ваших друзей и “друзей” Ваших должностей… Вы сможете написать настоящие воспоминания, без учета постоянной борьбы, когда Вы пишите о людях с учетом Вашей сегодняшней полемики с ними. Вы сможете воспрепятствовать тем людям, которые объявят себя Вашими преемниками, и не допустите такого положения, какое случилось с Вашей «духовной преемственностью», дадите отпор. Вы сбережете массу энергии для мирных целей и здоровья. К Вам может вернуться настоящий духовный авторитет…»
***
Что же получилось в результате деятельности под прикрытием сфабрикованного «документа» о доверенном лице? Как рассказывала мне одна из тогдашних сотрудниц МЦР: «Мы пинком открывали дверь в любой кабинет на самом верху».
Несмотря на провозглашаемую верность делу Рерихов, в своей теоретической и практической деятельности Л. В. Шапошникова стала самой успешной последовательницей А. Н. Дмитриева из Новосибирска, в молодые годы поклонника учения Г. Гурджиева. Руководителя т. н. «группы Дмитриева», которая в 1979 году обратилась в органы советской власти с «меморандумом», запиской «О проблеме создания культурно-научного центра в развитии идей Н. К. и Е. И. Рерихов». Против предложенных методов выступил известный рериховед П. Ф. Беликов, сотрудник и друг С. Н. Рериха. Не случайно тогда промолчала Л. В. Шапошникова. Созданная ею в постсоветское время организация – МЦР – построена на принципах, провозглашенных в этом «меморандуме». Например: «Особо подчеркнем, что вся литература, связанная с идеями «Живой этики», должна проходить полную подготовку к печати только в редакционно-издательском отделе Центра».
Её сочинения, благодаря которым она, по мнению её подчиненного, доктора философских наук В. В. Фролова, превзошла всех философов древности и современности, основаны на положениях, заимствованных из этой «записки». Л. В. Шапошникова стала главным поп-эзотериком среди тех, кто входит в созданную ею неформальную «Международную Церковь Рерихов», где наследие и деятельность великого русского художника, мыслителя-гуманиста и культурного деятеля Н. К. Рериха толкуется исключительно на основе указаний самоназначенного «гуру». И все отступления жестко караются. Поэтому вокруг собрались те, кто не в силах осуществлять требование Канта – «иметь мужество пользоваться своим умом». Для них всегда нужен «духовный пастырь, совесть которого может заменить мою». Что такое «секта» пастырь учила не по Дворкину.
Нынешний покров титулов, званий и наград сшит постепенно под воздействием сакрального ореола «особых полномочий» якобы «доверенного лица». Под ним кандидат наук 1992 года. Но с точки зрения выдуманной «философии космической реальности» – кандидат наук космического масштаба…
Мы все, кто близко соприкоснулся с рериховским наследием – пигмеи по сравнению с фигурой Николая Константиновича Рериха. И если один вдруг заявляет, что защищает имя и наследие Рерихов, то это просто означает, что он потерял чувство реальности. Как можно защищать то, что не в состоянии объять, в материальном отношении находится во многих странах планеты, а в духовном – не поддается учету и контролю.
Давно я уже написал: «Вне прямой зависимости от деятельности (бездеятельности) рериховских организаций происходит фундаментальный процесс многопланового вхождения наследия Рерихов в сферы культуры и духовной жизни страны, объективно основанный на факте свободного доступа к Рериховскому наследию». Чтобы прикоснуться к феномену Рерихов достаточно зайти в любой книжный магазин и купить альбом или книгу.
В 2009 году МЦР праздновал обманную дату рождения под лозунгом «Двадцать лет борьбы и побед». Против кого боролись? Кого победили? Пять томов сборников, изданных МЦР на эту тему – позор современной русской культуры. Вы можете представить, чтобы один из музеев Л. Н. Толстого или М. Горького стал бы издавать сборники в защиту «имени и наследия», записывая других в «лже-толстоведы» и «лже-горьковеды»?
Если в архиве МЦР скрывают от посторонних глаз предметы культа и поклонения, то надо перерегистрироваться в религиозную организацию, а раз там документы и материалы, относящиеся к жизни и творчеству великих деятелей культуры, то почему они закрыты для независимых от МЦР ученых? Почему не последовать примеру старейшего рериховского учреждения – Музея имени Николая Рериха в Нью-Йорке, и выкладывать документы на сайт?
***
Индолог Людмила Васильевна, которую я знал в 1970-80-е годы, и та руководящая барыня, с кем общался в 1990-е – различались принципиально. Два месяца мне хватило в МЦР, чтобы познакомиться с хорошими людьми, но ощутить атмосферу духовной казармы. В 1998 году я ответил на открытку Л. В. Шапошниковой по ее домашнему адресу на проспекте Вернадского: «Пишу лишь о том, чему был свидетель, как руководитель пресс-центра МЦР. В МЦР – авторитарный стиль руководства, искусственно поддерживаемая “милитаризованная” обстановка, все и вся оценивается с точки зрения — “наши” и “не наши” – с Вашей подачи. Вы не прошли испытания властью… А ведь посмотрите внимательно вокруг себя. Вам поют дифирамбы, никто не осмеливается ослушаться, полное повиновение, иначе “себе дороже”… Давно настало время “остановиться-оглянуться” – “за что боролись?” За то, чтобы в общественном сознании за последователями Рерихов закрепилась репутация вечных скандалистов? Делящих Наследие, власть, влияние и порой вообще непонятно что…».
***
Разве мог полагать Святослав Николаевич Рерих, что с советской общественной организацией, которой он передал наследие своих родителей, произойдёт мутация? Она станет центром, руководство которого заявит о своих самообольстительных претензиях на всемирное руководство Рериховским Движением в целом и деятельностью любого человека, неравнодушного к великому творчеству семьи русских подвижников культуры, в частности. Разве он мог полагать, что уже первые шаги продемонстрируют искажённые представления о выполнении его воли? Постепенное вхождение в новые условия, утверждение духовного богатства, созданного творческой деятельностью семьи Рерихов в сфере мировой культуры, будет подменено агрессивным и упрощённым навязыванием непростых, тонких понятий. В соответствии с мещанскими представлениями о приоритете собственности, на первый план будут выдвигаться «проблемы» «доверенного лица», перемещения полотен с одной московской улицы на другую или владение усадьбой…
Разве он мог полагать, что обывательское сознание, освобождённое от «тоталитарного» мышления обманчивой вседозволенностью, взяв в аренду несколько понятий о духовности, низведёт их на расхожий обывательский уровень, что вместо потока светлых, объединительных мыслей в пространство будут вбрасываться волны неприязни и недоброжелательства? Разве он мог полагать, что имена дорогих ему людей будут использоваться в суетных целях на газетных страницах, обманным путём, «на правах рекламы», под предлогом «защиты»?
Разве он мог полагать, что его мысль о деятельности «поверх ведомственных барьеров, используя новые, нетрадиционные подходы» на практике выльется в тривиальный подход – «если я владею, то все должны слушать меня», а вместо ведомственных, будут воздвигнуты барьеры ложной избранности и непременной лояльности к людям, занимающим условные должности в МЦР? Разве он мог полагать, что узкая ограниченность дойдёт до того, что распространит свой хищный оскал собственника на Знак всемирного значения, а его надежда, что «только объединением сотрудников, мыслящих о высоком, сложатся пути в будущее» на практике обернётся небывалым шельмованием и отторжением всех несогласных маршировать в будущее строем?
***
Правовая неопределенность только на руку. Рериховцы при МЦР думают, что они защищают Рериховское наследие, а их используют для защиты финансовых вложений одного из российских банков и стоящих за ним силовых структур. Судьба ценностей и усадьбы решается в «силовых» организациях, а вовсе не в суде, не в споре общественной организации с государственными структурами. Все нынешние крики о воле создателя «общественного Музея» служат завесой положения, что воля была высказана в другом государстве, в другой системе экономического устройства. В этой она не работает. В нынешней системе никакой общественной организации МЦР (кроме формальной оболочки в которую она завернута) не существует. Есть частное учреждение, функционирующее в интересах частных инвесторов, и лишь попутно приносящее пользу обществу. И этой иллюзией борьбы за правое дело Шапошникова обольщает своих сторонников… Фактически она ничего не сделала для выполнения порученного ей – полученное наследство не имеет правового фундамента, судьба усадьбы решается в торге между Булочником и «силовыми» структурами, рериховские общества используются в интересах частного капитала, рериховцы в социальном плане дискредитированы…
В этом ничего удивительного нет. Диалектика. Шапошникова дитя и плоть от плоти советской системы. Переходное звено, человек, отравленный ядом власти. Других методов и приемов она не знала и знать не хочет. Время выбрало её, и она его оседлала.
С Живой Этикой на устах, на самом деле она идет под девизом – «после меня – хоть потоп». Все нравственные «условности» отброшены. Спекуляция на Имени беспримерна. Шапошникова фактически обеспечила условия, что успехи за эти годы будут связываться с легендами вокруг ее имени, а катаклизмы, предстоящие МЦР – с именами ее преемников…
Смутное время, однако, закончится и Рериховское наследие займет в нашей стране то достойное место, которое ему суждено…
Декабрь 1998 – август 2015 гг.
г. Абакан